Неточные совпадения
— Идите, идите, вы найдете
дорогу на мельницу! — крикнул Левин и, оглянувшись,
с удовольствием увидел, что Весловский, нагнувшись и спотыкаясь
усталыми ногами и держа ружье в вытянутой руке, выбирался из болота к мужикам.
А тот… но после всё расскажем,
Не правда ль? Всей ее родне
Мы Таню завтра же покажем.
Жаль, разъезжать нет мочи мне:
Едва, едва таскаю ноги.
Но вы замучены
с дороги;
Пойдемте вместе отдохнуть…
Ох, силы нет…
устала грудь…
Мне тяжела теперь и радость,
Не только грусть… душа моя,
Уж никуда не годна я…
Под старость жизнь такая гадость…»
И тут, совсем утомлена,
В слезах раскашлялась она.
«Полно врать пустяки, — сказала ему капитанша, — ты видишь, молодой человек
с дороги устал; ему не до тебя… (держи-ка руки прямее…).
Сестры Сомовы жили у Варавки, под надзором Тани Куликовой: сам Варавка уехал в Петербург хлопотать о железной
дороге, а оттуда должен был поехать за границу хоронить жену. Почти каждый вечер Клим подымался наверх и всегда заставал там брата, играющего
с девочками.
Устав играть, девочки усаживались на диван и требовали, чтоб Дмитрий рассказал им что-нибудь.
Через несколько дней, прожитых в настроении мутном и раздражительном, Самгин тоже поехал в Калужскую губернию,
с неделю катался по проселочным
дорогам, среди полей и лесов, побывал в сонных городках, физически
устал и успокоился.
— Не
устал ли ты
с дороги? Может быть, уснуть хочешь: вон ты зеваешь? — спросила она, — тогда оставим до утра.
Зимой, если снега выпадут глубокие, амурские туземцы охотятся за кабанами на лыжах. Дикие свиньи убегают далеко, но скоро
устают. Тогда охотники догоняют их и бьют копьями. Ружей на такую охоту не берут ради экономии патронов, которые в тайге всегда очень
дороги. Кроме того, охота
с копьем нравится удэгейцам как спорт. Здесь молодые люди имеют случай показать свою силу и ловкость.
Во-первых, гости
с дороги устали, а во-вторых, так уж исстари заведено, что большие праздники встречают в благоговейном умилении, избегая разговоров.
— Не знаете?.. и кому он деньги передавал, тоже не знаете? — продолжал домогаться Савельцев. — Ладно, я вам ужо развяжу языки, а теперь я
с дороги устал, отдохнуть хочу!
Оглянувшись, Анфим так и обомлел. По
дороге бежал Михей Зотыч, а за ним
с ревом и гиком гналась толпа мужиков. Анфим видел, как Михей Зотыч сбросил на ходу шубу и прибавил шагу, но старость сказывалась, и он начал
уставать. Вот уже совсем близко разъяренная, обезумевшая толпа. Анфим даже раскрыл глаза, когда из толпы вылетела пара лошадей Ермилыча, и какой-то мужик, стоя в кошевой на ногах, размахивая вожжами, налетел на Михея Зотыча.
Вот мое предположение: клинтухи начинают лететь
с севера на юг ранее, чем мы думаем, даже в феврале; но летят по ночам и высоко, как многие породы дичи, почему никто о том не знает; в больших стаях, вероятно, всегда есть
усталые и слабые, которые отстают от станиц в продолжение
дороги, где случится, и как некуда более деваться, то поселяются до настоящей весны на гумнах: их-то так рано встречают охотники.
Природа
устала с собой воевать —
День ясный, морозный и тихий.
Снега под Нерчинском явились опять,
В санях покатили мы лихо…
О ссыльных рассказывал русский ямщик
(Он знал по фамилии даже):
«На этих конях я возил их в рудник,
Да только в другом экипаже.
Должно быть,
дорога легка им была:
Шутили, смешили друг дружку;
На завтрак ватрушку мне мать испекла,
Так я подарил им ватрушку,
Двугривенный дали — я брать не хотел:
— «Возьми, паренек, пригодится...
С Никитичем действительно торопливо семенила ножками маленькая девочка
с большими серыми глазами и серьезным не по летам личиком. Когда она
уставала, Никитич вскидывал ее на одну руку и шел
с своею живою ношей как ни в чем не бывало. Эта Оленка очень заинтересовала Нюрочку, и девочка долго оглядывалась назад, пока Никитич не остался за поворотом
дороги.
Устала Аглаида
с дороги, спать хотела давеча, а легла — сон и отбежал.
— Павел Михайлыч, будет вам сегодня писать, вы и без того
с дороги устали! — сказала она.
— Ты шел бы, паря, домой!.. Отпустите его; он
устал тоже
с дороги, — прибавил он Павлу.
— Но ты разве не
устал сегодня
с дороги? — спросила его Фатеева.
— А-ах, б-боже м-мой!.. — отмахивался Родион Антоныч руками и ногами. — Разве я держу вас… а? А вы то рассудите:
устал барин
с дороги или нет?
Она пошла домой. Было ей жалко чего-то, на сердце лежало нечто горькое, досадное. Когда она входила
с поля в улицу,
дорогу ей перерезал извозчик. Подняв голову, она увидала в пролетке молодого человека
с светлыми усами и бледным,
усталым лицом. Он тоже посмотрел на нее. Сидел он косо, и, должно быть, от этого правое плечо у него было выше левого.
И что ж, сударь,
устал я
с дороги, а никак не усну!
Разумеется, несмотря на оговорки Прудентова, мы немедленно сделали все распоряжения, чтобы на славу отпраздновать посещение
дорогих гостей. Затем мы сообщили Прудентову те соображения, вследствие которых мы нашли полезным ввести некоторые изменения в «Общие начала»
устава о благопристойности, и встретили
с его стороны полное одобрение нашей законодательной деятельности.
— Здравствуй, князь, — сказал он, обнимая Никиту Романовича, — милости просим, садись; как же ты решился вернуться в Слободу, Никита Романыч? Но дай сперва угостить тебя, ты, я чаю,
с дороги устал.
— Нет. А вот что:
устала я
с дороги, так спать нельзя ли мне лечь?
Смолчи на этот раз Петенька, прими папенькино замечание
с кротостью, а еще лучше, поцелуй у папеньки ручку и скажи ему: извините меня, добренький, папенька! я ведь
с дороги,
устал! — и все бы обошлось благополучно. Но Петенька поступил совсем как неблагодарный.
Это он, когда их переводили из места первой их ссылки в нашу крепость, нес Б-го на руках в продолжение чуть не всей
дороги, когда тот, слабый здоровьем и сложением,
уставал почти
с пол-этапа.
Хмурыми осенними днями, когда не только не видишь, но и не чувствуешь солнца, забываешь о нем, — осенними днями не однажды случалось плутать в лесу. Собьешься
с дороги, потеряешь ее тропы, наконец,
устав искать их, стиснешь зубы и пойдешь прямо чащей, по гнилому валежнику, по зыбким кочкам болота — в конце концов всегда выйдешь на
дорогу!
Уф! Ну-с,
дорогие товарищи, закрывайте лавочку.
Устали?
Один из них, который, судя по его
усталому виду и запыленному платью, только что приехал из
дороги, рассказывал что-то
с большим жаром; все слушали его со вниманием, кроме одного высокого и молодцеватого детины.
В селе, за четыре версты,
У церкви, где ветер шатает
Подбитые бурей кресты,
Местечко старик выбирает;
Устал он, работа трудна,
Тут тоже сноровка нужна —
Чтоб крест было видно
с дороги,
Чтоб солнце играло кругом.
В снегу до колен его ноги,
В руках его заступ и лом...
На заре я
с трудом протолкался из толпы на простор и,
усталый,
с головой, отяжелевшей от бесплодной схоластики этих споров,
с сердцем, сжимавшимся от безотчетной тоски и разочарования, — поплелся полевыми
дорогами по направлению к синей полосе приветлужских лесов, вслед за вереницами расходившихся богомольцев.
Размытая проливными дождями проселочная
дорога, по которой ехал Рославлев вместе
с своим слугою, становилась час от часу тяжелее, и, несмотря на то, что они ехали в легкой почтовой тележке,
усталые лошади
с трудом тащились шагом.
Нехорошо
Ему дичиться. Мы тотчас приучим
Его к весельям, к балам и турнирам.
Пришлите мне его; назначьте сыну
Приличное по званью содержанье…
Вы хмуритесь,
устали вы
с дороги,
Быть может?
На заре шестеро молодцов, рыбаков по промыслу, выросших на Каме и привыкших обходиться
с нею во всяких ее видах, каждый
с шестом или багром, привязав за спины нетяжелую поклажу, перекрестясь на церковный крест, взяли под руки обеих женщин, обутых в мужские сапоги, дали шест Федору, поручив ему тащить чуман, то есть широкий лубок, загнутый спереди кверху и привязанный на веревке, взятый на тот случай, что неравно барыня
устанет, — и отправились в путь, пустив вперед самого расторопного из своих товарищей для ощупывания
дороги.
— Могу вас заверить, — сказал Поп, — что относительно Ганувера все это выдумка, но верно, что такого другого дома нет на земле. Впрочем, может быть, вы завтра увидите сами. Идемте,
дорогой Санди, вы, конечно, привыкли ложиться рано и
устали. Осваивайтесь
с переменой судьбы.
И, своротив
с дороги трудной,
Не раз
усталый пешеход
Под божьей тенью отдохнет…
Очевидно, Николай сбился
с дороги,
устал и замерз; но все знали, что это вышло неспроста и не без Селивановой вины. Я узнал об этом через девушек, которых было у нас в комнатах очень много и все они большею частию назывались Аннушками. Была Аннушка большая, Аннушка меньшая, Аннушка рябая и Аннушка круглая, и потом еще Аннушка, по прозванию «Шибаёнок». Эта последняя была у нас в своем роде фельетонистом и репортером. Она по своему живому и резвому характеру получила и свою бойкую кличку.
А весною, когда отец и мать, поднявшись
с рассветом, уходят в далекое поле на работу и оставляют его одного-одинехонького вместе
с хилою и дряхлою старушонкой-бабушкой, столько же нуждающейся в присмотре, сколько и трехлетние внучата ее, — о! тогда, выскочив из избы, несется он
с воплем и криком вслед за ними, мчится во всю прыть маленьких своих ножек по взбороненной пашне, по жесткому, колючему валежнику; рубашонка его разрывается на части о пни и кустарники, а он бежит, бежит, чтоб прижаться скорее к матери… и вот сбивается запыхавшийся,
усталый ребенок
с дороги; он со страхом озирается кругом: всюду темень лесная, все глухо, дико; а вот уже и ночь скоро застигнет его… он мечется во все стороны и все далее и далее уходит в чащу бора, где бог весть что
с ним будет…
громко, во всю мочь голоса поет Меркулов и
с удовольствием думает о том, как сладко ему будет сейчас вытянуться
усталым телом на высоко взбитой охапке соломы. По обеим сторонам
дороги идут вспаханные поля, и по ним ходят, степенно переваливаясь
с боку на бок, черно-сизые, блестящие грачи. Лягушки в болотцах и лужах кричат дружным, звенящим, оглушительным хором. Тонко пахнет цветущая верба.
На следующее утро Бобров доставил Бурана в кусты вместе
с запасом. Беглецы «стали на молитву», отслужили нечто вроде молебна на этот случай по особому арестантскому
уставу, попрощались
с Бобровым и двинулись в
дорогу.
Он вместе
с другими выходил поутру
с этапа и вечером,
усталый, запыленный, приходил на другой, всю
дорогу думая о чем-то, наблюдая, порой дополняя свои размышления расспросами.
Это было несколько дней назад, на
дороге между двумя станками. Был серый, неприятный день
с холодным пасмурным небом и пронизывающим ветром, наметавшим кое-где сугробы сухого снега и свистевшим в обнаженных придорожных кустах и деревьях. Мы ехали
с раннего утра и уже
устали от холода, пустынного ветра и пестрого мелькания снежных пятен и обнаженных скал.
— Слава Господу Богу и Пречистой Владычице Богородице, что было у вас все по-хорошему…
Устали, поди,
с дороги-то? — прибавила она, приветно улыбнувшись. — Ступайте, матери,
с Богом, девицы, отдохните, спокойтесь, Господь да будет над вами. Подите.
— Приехала, матушка, в ту пятницу прибыла, — ответила казначея. — Расчет во всем подала как следует — сто восемьдесят привезла, за негасимую должны оставались. Да гостинцу вам, матушка, Силантьевы
с нею прислали: шубку беличью, камлоту на ряску, ладану росного пять фунтов
с походом, да масла бутыль, фунтов, должно быть, пятнадцать вытянет. Завтра обо всем подробно доложу, а теперь не пора ли вам и покою дать?
Устали, чай,
с дороги-то?
— Через два месяца скажу я тебе, в силах ли буду исполнить желанье твое, — вставая
с места, сказала Фленушка. — Не мое то желанье — твое… А снесу ль я иночество, сама не знаю… Теперь к себе пойду… запрусь, подумаю. Не пущай никого ко мне, матушка… Скажи, что
с дороги устала аль что сделалась я нездорова.
Усталая, измученная переживаниями и тяжелой
дорогой, я еле держалась на ногах, когда Михако помог мне сойти
с лошади.
К вечеру эскадра стала на якорь, и на следующее утро началась перевозка десанта. В течение дня все войска были свезены, и часа в четыре отряд, наконец, двинулся к назначенному месту, отстоявшему верстах в пятнадцати от пункта высадки.
Дорога была неважная, и Ашанин порядочно-таки
устал, шагая вместе
с другими. Лошадей ни у кого не было. Только начальник отряда, полковник de Palanca, ехал впереди на маленьком конике, остальные офицеры шли пешком.
— Я говорил тебе в ту ночь, или в тот вечер: возьми, Паша, от меня свой портфель! А ты не взял. Зачем ты его не взял? Я ведь был тогда
с дороги,
уставши, как и ты, и потом…
Дорогой с ними не случилось ничего особенного, только и майор, и Подозеров оба немножко
устали.
Запад уже не горел золотом. Он был покрыт ярко-розовыми, клочковатыми облаками, выглядевшими, как вспаханное поле. По
дороге гнали стадо; среди сплошного блеянья овец слышалось протяжное мычанье коров и хлопанье кнута. Мужики, верхом на
устало шагавших лошадях,
с запрокинутыми сохами возвращались
с пахоты. Сергей Андреевич свернул в переулок и через обсаженные ивами конопляники вышел в поле. Он долго шел по
дороге, понурившись и хмуро глядя в землю. На душе у него было тяжело и смутно.
Опять сидел у
дороги усталый солдат
с большою, блестящею трубою через плечо.